Неточные совпадения
Губернский предводитель, в руках которого по закону находилось столько важных общественных дел, — и опеки (те самые, от которых страдал теперь Левин), и дворянские огромные суммы, и гимназии женская, мужская и военная, и
народное образование по новому положению, и наконец земство, — губернский предводитель Снетков был человек старого дворянского склада, проживший огромное состояние,
добрый человек, честный в своем роде, но совершенно не понимавший потребностей нового времени.
— «Любовь к уравнительной справедливости, к общественному
добру, к
народному благу парализовала любовь к истине, уничтожила интерес к ней». «Что есть истина?» — спросил мистер Понтий Пилат. Дальше! «Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, — бояться его мы должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна, своими штыками, охраняет нас от ярости
народной…»
— Ну да, так я и знал,
народные предрассудки: «лягу, дескать, да, чего
доброго, уж и не встану» — вот чего очень часто боятся в народе и предпочитают лучше проходить болезнь на ногах, чем лечь в больницу. А вас, Макар Иванович, просто тоска берет, тоска по волюшке да по большой дорожке — вот и вся болезнь; отвыкли подолгу на месте жить. Ведь вы — так называемый странник? Ну, а бродяжество в нашем народе почти обращается в страсть. Это я не раз заметил за народом. Наш народ — бродяга по преимуществу.
Нельзя без волнения читать эти строки: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный, к нему не зарастет
народная тропа…» «Слух обо мне пройдет по всей Руси великой…» «И долго буду тем любезен я народу, что чувства
добрые я лирой пробуждал, что в мой жестокий век восславил я Свободу и милость к падшим призывал».
С моей стороны я желаю
доброму и даровитому юноше всего лучшего, желаю, чтоб его юное прекраснодушие и стремление к
народным началам не обратилось впоследствии, как столь часто оно случается, со стороны нравственной в мрачный мистицизм, а со стороны гражданской в тупой шовинизм — два качества, грозящие, может быть, еще большим злом нации, чем даже раннее растление от ложно понятого и даром добытого европейского просвещения, каким страдает старший брат его».
Да будет ваш союз благословен
Обилием и счастием! В богатстве
И радости живите до последних
Годов своих в семье детей и внуков!
Печально я гляжу на торжество
Народное: разгневанный Ярило
Не кажется, и лысая вершина
Горы его покрыта облаками.
Не
доброе сулит Ярилин гнев:
Холодные утра и суховеи,
Медвяных рос убыточные порчи,
Неполные наливы хлебных зерен,
Ненастную уборку — недород,
И ранние осенние морозы,
Тяжелый год и житниц оскуденье.
Главное, что коробило
народных пастырей в мирной агитации работников, это то, что она выводила их из достодолжного строя, отвлекала их от
доброй, нравственной и притом безвыходной заботы о хлебе насущном, от пожизненного hard labour, на который не они его приговорили, а наш общий фабрикант, our Maker, [наш создатель (англ.).] бог Шефсбюри, бог Дерби, бог Сутерландов и Девонширов — в неисповедимой премудрости своей и нескончаемой благости.
Он был тогда
народнее Николая; отчего, не понимаю, но массы, для которых он никакого
добра не сделал, и солдаты, для которых он делал один вред, любили его.
Это бы очень хорошо рекомендовало мое юное сердце и давало бы естественный повод для эффектных картин: в глухом городе неиспорченное детское чувство несется навстречу
доброму царю и
народной свободе…
Сейчас надобно отправлять почту, она и сегодня действует, хоть птица гнезда не вьет, [По
народному поверью — 25 марта (благовещенье) «Птица гнезда не вьет».] а настает надобность хватить еще словечко, тебе,
добрый друг Таврило Степанович, — жена кричит с лестницы, что завтра чествуют твоего патрона и чтоб я непременно хоть невидимкой со всем теперешним нашим обществом явился к имениннику, который, верно, задает пир на дворянской улице. — От души обнимаю тебя и желаю тебе того, что ты сам себе желаешь.
И охота была Старосмыслову"периоды"сочинять!
Добро бы философию преподавал, или занимал бы кафедру элоквенции, [красноречия] а то — на-тко! старший учитель латинского языка! да что выдумал! Уж это самое последнее дело, если б и туда эта язва засела! Возлюбленнейшие чада
народного просвещения — и те сбрендили! Сидел бы себе да в Корнелие Непоте копался — так нет, подавай ему Тацита! А хочешь Тацита — хоти и Пинегу… предатель!
— Вы атеист, потому что вы барич, последний барич. Вы потеряли различие зла и
добра, потому что перестали свой народ узнавать. Идет новое поколение, прямо из сердца
народного, и не узнаете его вовсе ни вы, ни Верховенские, сын и отец, ни я, потому что я тоже барич, я, сын вашего крепостного лакея Пашки… Слушайте, добудьте бога трудом; вся суть в этом, или исчезнете, как подлая плесень; трудом добудьте.
Вы только предлагайте пищу
добрую, а
народный желудок ее переварит по-своему; и со временем, когда организм окрепнет, он даст свой сок.
Зовет народ из мрака к просвещенью,
К познанью истины,
добра и красоты,
Себя ты отдала
народному служенью,
В твоих учениках живут твои мечты.
Публичный театр, частные спектакли, литературные собрания, дружеский круг
добрых приятелей, более или менее сходных со мною в своих наклонностях и увлечениях, а главное Москва со всем своим историческим и
народным значением, яснее прежнего понятым и глубже почувствованным мною, — все вместе наполняло мою душу, в минуту разлуки, смущением и унынием.
Радуясь прекрасному явлению в литературе нашей, как общему
добру, мы с большим удовольствием извещаем читателей, что, наконец, словесность наша обогатилась первым историческим романом, первым творением в этом роде, которое имеет
народную физиономию: характеры, обычаи, нравы, костюм, язык.
Но много ли являлось в Европе историков народа, которые бы смотрели на события с точки зрения
народных выгод, рассматривали, что выиграл или проиграл народ в известную эпоху, где было
добро и худо для массы, для людей вообще, а не для нескольких титулованных личностей, завоевателей, полководцев и т. п.?
Душа моя открыта перед Богом,
Я рад служить, рад душу положить!
Я к делу земскому рожден. Я вырос
На площади, между
народных сходок.
Я рано плакал о
народном горе,
И, не по летам, тяжесть земской службы
Я на плечах носил своей охотой.
Теперь зовут меня, а я нейду;
И не пойду служить, пока весь Нижний
В моих руках не будет поголовно
Со всем народом и со всем
добром.
— Как же это ты, Данило Яковлевич, к
народному делу склонен, а, охраняя вражье
добро, готов людей убивать?
Будь он самый грубый, животный человек, но если в душе его не замерло
народное чувство, если в нем не перестало биться русское сердце, звуки Глинки навеют на него тихий восторг и на думные очи вызовут даже невольную сладкую слезу, и эту слезу, как заветное сокровище, не покажет он ни другу-приятелю, ни отцу с матерью, а разве той одной, к кому стремятся
добрые помыслы любящей души…
Скрытая в
народной толпе, всем телом дрожала она и, взирая на муки сродников, тихо шептала: «Святии мученицы,
добре страдавшие, молитеся ко Господу!..» Старообрядцы чуть живую увезли княжну из Питера…
Кто хотел бы составлять себе представление о деревенском голоде, бывшем в сороковом году, по тем явлениям, какие можно было наблюдать прошлой зимой, 1892 года, когда
народные страдания были облегчаемы дружными усилиями разумных и
добрых людей, тот получил бы очень неверное понятие о том, как страдал народ при тех порядках беспомощия, о которых вспомянул генерал Мальцев.
— Да! И все-таки… Все-таки, — верю в русский народ! Верю! Вынес он самодержавие, — вынесет и большевизм! И будет прежний великий наш, великодушный народ, учитель наш в
добре и правде! В вечной
народной правде!..
И в те годы я уже не находил там
народных головных уборов
доброго старого времени, больших белых чепчиков и остальных частей костюма. Крестьянки — и старые и молодые — носили темные, плоские чепчики и одевались по-городскому, в капотцы, с платками и кофточками.
И старый и малый оплакивали
доброго государя, которого любили одни по опытам на себе его благих дел, а другие, мало жившие на свете, по сочувствию
народному.
«Сколько можно сделать общего
добра всему народу, влияя на человека, в руки которого доверием государя вручена судьба этого народа, — продолжала мечтать она далее, — я буду мать сирот, защитница обиженных и угнетенных, мое имя будут благословлять во всей России, оно попадет в историю, и не умрет в
народных преданиях, окруженное ореолом любви и уважения».
Напротив, он был «
добрый барин», у которого крепостным жилось, по
народному выражению, как «у Христа за пазухой».
Важно не только то, чтобы
народная воля была выражена и чтобы в согласии с ней определилась судьба России, но и то, чтобы эта
народная воля была направлена на
добро, чтобы ею владела Божья правда, а не диавольская ложь.
И если верования
народные ложны и злы, то я все силы свои должен прежде всего направить на обращение моего народа к истинным и
добрым верованиям.
Конечно, если не люди должностные, от которых трудно ждать больших доблестей независимого духа, то
народная среда, совершенно свободная располагать собою в приходском деле, тут покажет свою стойкость и верность
добрым обычаям.
Свобода
народной воли не есть формальное понятие, она предполагает победу в этой воле
добра над злом, Бога над диаволом.